Глава 5. История Волка
Мы снова находились в пустоте.
Какое-то время – просто приходили в себя. Наверное, и поспали немного. Хотя и странно это – спать в межсонном пространстве…
По крайней мере, через какое-то время снова захотелось хоть как-то действовать. А для начала – хотя бы сообразить, что к чему…
- Кто такой Огамо? – спросил я у Волка. – Зачем ему разрушать Потоки?
- Считается, что Огамо – просто образ, который у нас вызывает Пустота. На самом деле это Ничто… Но пустота, Ничто всегда приходят туда, где в Правде потока есть нарушения, потеряна какая-то нужная связь, сломано что-то важное. Люди и всякие Службы давно собирают и вычисляют закономерности и связи, которые в потоках не должны нарушаться. Например, не должны встречаться три искры, это очень опасно…
Ещё – если течению Потока нет никаких препятствий, он становится менее защищенным от Огамо…
Но всего – никто знать не может. Иногда появляется неизведанное, вроде твоей неправильной Искры… Или загадочного растворения Насти, которая связана с двумя разными Потоками. Или… или Неры, она чем-то опасна для равновесия и притягивает Огамо!
Послушай, я понял. Ей нужно отдать зелёную тетрадку. Она справится с ней, она может управлять…
И тетрадь ей поможет своей силой. Другого человека – просто сломать может, кто-то не поймет ничего, кого-то тетрадь может свести с ума, а ее – нет. Давай отдадим ей тетрадь, обязательно отдадим!
- А что ощущаешь ты сам, когда трогаешь эти строчки? – спросил я. Я чувствовал, что Волк, наверное, был прав.
Он помолчал и ответил хрипло:
- Примерно как ты. Сильно. Даже, может, ещё сильнее.
Но я закрылся. Давно. Из-за такого, похожего, когда-то погиб мой Поток. И я закрылся.
* * *
…Сейчас мне первый раз захотелось рассказать о том, как погиб мой Поток. Антону нужно было рассказать. Эта тетрадка со стихами была слишком сильно похожа на Песенники…
Все произошло быстро, в течение жизни одного поколения. Мой поток был направлен к Взаимопониманию, но наши родители в то время ничего не знали о Потоках и опасностях, которые грозят Потокам. Они просто жили и занимались хорошими делами. Люди улучшали свою жизнь, заботились об окружающей природе, развивали науку, решали всякие обычные проблемы. Они научились слушать друг друга и прекрасно научились договариваться. Из всех сложных ситуаций находили выход, и, в конце концов, в моём мире все наладилось очень удобно, самым лучшим образом для всех. И все люди очень старались как можно лучше понимать друг друга и окружающую природу, находили в этом большую радость и высокую цель…
Дело в том, что в нашем мире, как и у вас, кроме людей, жили множество других существ, у вас они называются животными. Но у вас еще не дошли руки всерьез учиться понимать их. А у нас уже дошли.
И, в конце концов, наука нашла правильный путь. Оказалось, что и люди и звери лучше всего понимают друг друга через Песни…
Песни – это особым образом записанные последовательности несложных чувств, чаще всего простых, даже примитивных, но сильных и ритмически организованных… Они записывались на специальные пластинки, и чувства считывались с пластинок простым прикосновением… Оказалось, что люди и животные понимают, то есть переживают, многие чувства одинаково, и, мало того, оказалось, что при совместном «прослушивании» такой Песни появляется ощущение полного взаимопонимания, единения друг с другом, и сама Песня воздействует гораздо сильнее. Сильнее во много раз… Это очень радостное впечатление, просто необыкновенное. Чувствуя общность, каждый человек получал яркий контакт с любым другим живым существом в мире, он, как себя, мог ощутить, например, делишуна. Или собаку. А когда мы смогли вставлять в Песни фразы, созданные самими «животными», это стало просто революцией. В течение одного поколения изменилось всё. Мы соединились с Ними, открылись огромные горизонты жизни. Это было так необыкновенно и радостно, я помню!
Идешь в школу, открываешь свежий выпуск «Юного Песенника»! Кладешь руку на блестящую пластинку, и тут же к тебе слетаются склютики, и вы идете и слушаете вместе, и ты их ощущаешь – каждую из птиц, встрепанную и прохладную после полета, и само чувство полета – твоё. А они – ощущают тебя, того тебя, который видится им большим, сильным и добрым...
Чем больше людей и зверей слушают Песню, чем сильнее впечатление от нее.
Поэтому, если сначала писались Песни, к примеру, для людей и картанов, людей и своннов, то потом – мелодии постепенно упрощались, чтобы понять их могли одновременно и люди, и картаны, и свонны…
Потом из всех написанных песен некоторые, единицы, стали просто всеобщими. Некоторые Песни слушали одновременно очень большое количество людей и зверей. Чем дальше, тем больше.
Когда такое происходит только с людьми, ничего особенно страшного не будет. Могут быть события в человеческих делах, но мир, целый мир - не сломается.
Но когда слушают и воодушевляются одновременно все... Это становится похоже на мост, по которому идет армия солдат, марширует в ногу. Мост может развалиться.
А в мир может ворваться Огамо…
Нас предупредили. Наверное, предупредившие были из той же команды, что и ваша старушка с козой. Или это была другая Служба, неважно. Пытались нам помочь, уберечь от опасности.
Но понять Предупреждение, и, главное, принять его людям в нашем Потоке было очень трудно. Понять и принять – это означало, что нужно остановить и ограничить ту радость, которую давало единение. Нужно было вернуться к общению в маленьких кружках, к сложным, разным, непонятным мелодиям. А может быть – на время совсем запретить Песенники…
Большинство людей не могли с этим согласиться, они не представляли больше своей жизни без Песен, и не поверили Предупреждению.
Я был среди тех, кто понял. У меня была Искра Древности, таким, как я, можно было показать, как расшатывается Поток…
Нас было очень мало. И у нас было очень мало времени. Когда мы увидели, что может случиться с нашим миром, то должны были забыть обо всем …
Мы хотели предотвратить разрушение. Действовать нужно было предельно быстро и даже жестоко. Нам пришлось закрываться от всеобщих Песен. Приходилось уничтожать Песенники, останавливать Концерты, делать много такого, что выглядело как настоящее злодейство в нашем мире. Что-то из того, что делал я, и было настоящим злодейством, без этого нельзя было обойтись.
Было трудно и плохо. Я и сам, до Предупреждения, сочинял Песни. И потом – тоже. Писал такие, чтобы оттолкнуть… Разогнать, разобщить… Разъярить.
В отчаянии писал. Это было одно из самых сильных средств.
Но мы не успели.
Однажды, во время огромного концерта, который мы должны были остановить, я увидел в небе, над толпой, такую же Тучу, как и ты над своим миром.
И туч было много, и уже ничего сделать было больше нельзя…
Эта тетрадка была очень похожа на Песенники. Но все-таки чем-то важным отличалась от них.
В Песенниках на страницах закреплялись плоские пластинки, и если положить на такую пластинку руку, начиналось воспроизведение, его можно было только прекратить, убрав ладонь.
А выпуклые строчки зеленой тетрадки можно было потрогать в любом месте, провести по ним пальцами, замедлить движение, вернуться к началу. Песню из чувств можно было изучить, повторить, и, наверное, даже дописать или исправить. Если бы был набор подходящих «карандашей»…
Тем более, нужно было отдать эту тетрадку Нере, она бы смогла в ней разобраться, поняла бы, как использовать силу этих записей…
Легко сказать «отдадим ей тетрадь», а как это сделать? В Поток нам не сунуться – нас везде настигает эта Туча. А в снах часто и сам не в себе бываешь, что уж говорить о передаче какого-то реального предмета. Но Волк сказал, что надо попытаться. Он слышал о таких случаях, когда в одном сне встречались обитатели разных Потоков и передавали друг другу реальную вещь. Самое главное для отдающего – осознать эту вещь во сне, увидеть ее в своих руках во сне, почувствовать ее. А потом самое трудное – надо как-то передать все эти свои ощущения принимающему. И когда принимающий осознает, почувствует эту вещь, он может проснуться с ней в руках.
Сложно как это, оказывается, «осознать»… Кажется, я уже так долго таскаю с собой эту тетрадь, трогаю ее, листаю, рассматриваю, что должен был бы уже и наизусть запомнить даже расположение царапин и пятен на обложке. Однако, когда Волк отобрал ее у меня и попросил описать ее цвет, размеры, то я смог сделать это только в общих чертах. Очень приблизительно. И мы стали тренироваться. По очереди закрывали глаза и воспроизводили описание, ощущения.
И когда около нас возник радужный шар сна, к которому нас потянуло, мы, казалось, были готовы к передаче.
Гул в ушах, мелькание цветов, хлопок – и мы сидим за столом. Что-то, похожее на столовую. Люди вокруг сидят, что-то едят, разговаривают… Интересно, с какой точностью сон Неры воспроизводит ее мир? Перед нами на столе тоже тарелки. Большие плоские многоугольники. И пустые. Волк пожал плечами: зачем во сне заморачиваться описанием еды в чужих тарелках?
- Ты про тетрадь не забыл?
- Сейчас, - сказал я и взял с колен тетрадь. Могу поклясться, что еще мгновение назад ее там не было! Осторожно положил тетрадь на стол. Снаружи она выглядела вроде бы правдоподобно. Я попытался открыть ее и не смог. Это был «монолитный кирпич».
- Подожди, - Волк взял ее в руки и закрыл глаза, сосредотачиваясь. Через некоторое время тетрадь обрела страницы и все свое внутреннее содержание.
…
- У вас здесь свободно? Можно присесть? – Около нашего стола стояла девочка с книжками и тетрадками в обнимку. «Это Нера» - услышал я внутри себя голос Волка.
- Конечно, располагайтесь! – Он подскочил, выдвигая стул и сдвигая тарелки в сторону.
Девочка кивнула «спасибо!», положила свои книжки на стол и села.
- Экзамены? – Спросил Волк.
- Да. Столько всего повторить надо.
- Ну, не будем Вам мешать… - Волк поднялся и будто случайно задел ее книжки, лежащие с краю. Пара книжек упала на пол. И они оба бросились их поднимать. Я еще только успел удивиться, почему он собрался уходить, как он уже поднялся, держа в руках книжки Неры и нашу тетрадку.
- Спасибо, - сказала девочка. Принимая книжки и вновь раскладывая их по столу. С удивлением посмотрела на тетрадь.
- Это у Вас упало. С книжками. – Волк опередил ее вопрос. – Это, наверное, самый ценный конспект? – Волк говорил медленно и смотрел Нере прямо в глаза. И она смотрела ему прямо в глаза. А сон вокруг них стал блекнуть и исчезать…
- Возьми эту тетрадь с собой, пожалуйста, Нера. Она сложная, но ты с ней справишься.
Вокруг нас уже никого не было. Только мы трое и стол висели в пустоте. Нера открыла тетрадь, коснулась пальцами выпуклых точек. Пролистала несколько страниц. Захлопнула, прижала к груди: «спасибо!». Потом повернулась и пошла, все так же прижимая тетрадь к себе, прочь от нас. Растворяясь в сиреневой дымке…
Хлопок, и мы снова висим среди радужных шаров-снов.
- Получилось? – Спросил я Волка. Он похлопал себя и меня по карманам, залез в мою тряпичную сумку. И покачал головой, вытащив оттуда тетрадь.
…
Потом было еще несколько снов. И Нера старательно в них изучала тетрадь, разглядывала, ощупывала… Но каждый раз тетрадь возвращалась к нам.
И тогда Волк принял решение идти в Поток Неры.
* * *
Антона пускать в Поток Неры нельзя. Мало ли, что там может натворить его «полу-искра». А мне не впервой бродить по чужим мирам. Поэтому тетрадку несу я.
* * *
Такого потока я еще не встречал. Вернее, не лез в такого типа потоки. Он сильно отличался от моего. Слишком сильно. Мне было в нем плохо. Мне было трудно двигаться и трудно дышать. Будто что-то большое давило на меня и одновременно с этим, разрывало на мелкие кусочки.
Я прислонился спиной к стене арки, соединяющей два одинаковых четырехэтажных дома. Был полдень, и, казалось, воздух дрожит от ослепительного жаркого солнца. От этого было еще тяжелее. Однако, для местных жителей погода казалась вполне благоприятной. Те, кого я видел идущими мимо, выглядели совершенно довольными ярким солнцем.
Я прикрыл глаза ладонью. И в следующий же момент услышал:
- Вам нехорошо? Могу я чем-то помочь?
Я открыл глаза. Передо мной стояло нежное воздушное создание. Девочка, вернее, уже девушка. В легком белом платье до колен, с рукавами-фанариками. Не знаю, почему мой взгляд приковали именно эти фонарики… И девушка повторила:
- Вам плохо?
Я посмотрел ей в лицо. И сразу узнал.
- Нера…
Она вздрогнула. Внимательно посмотрела мне в глаза и тихо спросила:
- Ты – Волк?
- Да. – И протянул ей тетрадку. – Помнишь, мы говорили о ней?
- Помню. – Нера внимательно разглядывала меня. – А ты в снах другой. Не совсем, но другой.
Она осторожно коснулась моей руки, беря тетрадь.
- Тебе здесь совсем плохо?
- Да. Я пойду уже. – Но мне совсем не хотелось уходить. Хотелось взять ее за руку, идти вместе по какой-нибудь аллее и разговаривать. Или молчать. Все равно. Только не отпускать ее руку, смотреть в ее серые глаза, вдыхать аромат ее волос…