Глава 4. Нера, знакомство.

- Антон, ты здесь? – голос Волка был совсем рядом.

- Здесь. Ты что-нибудь видишь или чуешь?

Волк не успел мне ответить, как мы вывалились на кучу осенних листьев. Мир вокруг нас постепенно светлел и прояснялся.

- Где это мы?

Мы приземлились в небольшом скверике. Вокруг был город. И стояла осень. Наверное, можно было бы сказать, что это была золотая осень. Да только цвета здесь были все блеклые, тусклые.  И очертания домов и деревьев были немного размытые, и местами будто непрорисованные. Волк принюхался.

- Это сон. Тот сон, который я учуял на Мусорке.

Мы, озираясь по сторонам, переместились к чугунным воротам сквера и осторожно выглянули на улицу. Через соседний перекресток прошли три вооруженных человека. Сами они были затянуты в какую-то броню, на головах – черные шлемы. Через пару минут с той стороны, куда они прошли, послышался топот и крики. В обратную сторону пробежал человек в обычной одежде, но в распахнутую дверь дома на другой стороне перекрестка вбежать не успел. Пуля (или что там еще) настигла его на пороге, и он рухнул на ступени. Попытался подняться и вползти в дом. Но его уже догнал один из тех, бронированных, склонился над раненным… Нам не было видно и слышно, что там происходит. Но шерсть на загривке Волка поднялась дыбом. От вопля ужаса заложило уши, и раненый растворился дымкой. Его убийца при этом поймал какой-то светящийся пульсирующий шарик и спрятал куда-то себе под броню.

   Мы попятились в сквер, под прикрытие чугунной ограды. Волк ухмыльнулся:

- А ведь Мафту честно нам сказал, что это будет кошмар.

- Ага. Только что нам в этом кошмаре делать? И почему туча сюда не может пробраться? – мне становилось не по себе. Кошмары я не люблю, а сны мне вообще настолько редко снились, что среди них кошмаров было всего ничего. - И как же нам тут искать того, кому это все снится, если надо еще и самим спасаться от этих…

- Охотников,– подсказал Волк. – Это охотники. Охотники за эмоциями. А тот мужик, который рассеялся как дым, это жертва, которая и выдала охотнику эмоцию. Одну из самых сильных – эмоция страха, ужаса. – Волк был на удивление спокоен. – Да ты так не пугайся, жертва не на самом деле умирает. Просыпается в холодном поту всего лишь.

- Откуда ты это знаешь?

- Когда твой поток перестает существовать, а жить тебе ой как хочется, можно и в чужие сны залезть. Вот только жратеньки приходится чужие эмоции.

- И ты тоже вот так… - я не находил слов, это было слишком неожиданно, узнать такое о том, которого уже практически считал другом и частью себя.

- Ну да. Да что ж ты так пугаешься-то? – Волк уже откровенно веселился, глядя на меня. - Не обязательно же отрицательными эмоциями питаться. Просто положительные такой же силы труднее вызвать.

И вдруг Волк стал серьезным:

- Хватит философствовать. Нам нужно найти того, кому этот кошмар снится. Помнишь, как выглядел охотник? Закрой глаза и представь себя в этом виде. Если другие охотники его найдут раньше нас, и он проснется, то тогда кто знает, где мы окажемся – на Мусорке под тучей или еще черт знает где.

Я послушно закрыл глаза и представил себя в броне и шлеме.

- Оружие еще какое-нибудь посолиднее себе представь,  - услышал я голос Волка.

- Вот, теперь в самый раз. Охотничек…

Открыв глаза,  я увидел перед собой другого охотника, инстинктивно схватился за автомат.

- Охотники друг друга не стреляют, - сказал он голосом Волка – Пойдем, я, кажется, и в этом обличии могу чуять нашего сновидца.

- Он должен быть жертвой?

- Да. Причем, какой-то необычной жертвой.

- В смысле?

- Ну… Мафту же нас не просто навел на этот след. Значит, этот человек может нас если и не спасти от тучи, то спрятать, или куда-то вывести. А это значит, что он может как-то проникать в другие Потоки или куда еще. Я думаю, у такого человека и сны управляемые. Вон, ты посмотри, какой тут вполне реальный город. – Мы шли по пустынным улицам, осматривая дворы и подворотни. Иногда  спугивая  за мусорными баками кошек или собак. Я опасался, что мы встретим кого-нибудь из жертв, и тогда придется «убивать». Но Волк, словно прочитав мои мысли, сказал, что на первых порах он все сделает сам, а мне только надо будет пострелять издали, изображая свирепость.

  Волк, действительно, будто шел по следу. Заметив шевеление в каком-нибудь углу (жертва!), он внимательно всматривался и, кажется, даже внюхивался. Мотал головой «не то», и мы шли дальше. Или кивал «надо проверить», и тогда мы  крались к месту, где пряталась жертва. Жертвы вели себя по-разному. Одни сидели, сжавшись в комочек, до последнего нашего шага. И распадались туманом, выбрасывая светящийся шарик испуга, лишь только скажешь такому над ухом: «бу!». Другие, завидев нас, выскакивали из своего укрытия и пытались убежать, иногда даже, заманить нас в какие-то ловушки в полуразрушенных домах. Таких Волк старательно преследовал. Но, в конце концов, от них тоже оставался лишь рассеивающийся туман и светящийся шарик. Третьи сами нападали, будто бросались грудью на амбразуру. Но так же распадались туманом от встречного выстрела.

   Я начал сомневаться:

- Может, его уже и нет здесь? Или он также сдулся, как и остальные?

- Как только просыпается тот, кто видит этот сон, сон исчезает. А всех, кто в нем был по своей или чужой воле, выкидывает в их реальности, откуда они пришли. Ну, или в неизвестно куда. Но выкинуть должно.

Объяснения Волка только еще больше запутали меня.

- Подожди. А как же тогда все остальные жертвы? Они же просыпаются от страха, но нас никуда не выкидывает при этом.

- Потому что мы пришли в этот сон по следу конкретного сновидца.

И тут меня осенила догадка:

- А если это сон охотника?

Волк остановился.

- Нет. Я чувствую привкус страха в этом сне. Значит, он – жертва.

 

* * *

   Мы прочесывали какое-то здание с кучей проходных комнат. Параллельно с нами шли другие охотники. То здесь, то там слышались выстрелы и вскрики. Волк заметно нервничал.

  И вдруг он, проходя мимо очередной комнаты, замер. Очень медленно повернулся и вошел в дверь. В комнате была хаотично разбросана офисная мебель. Бесшумно он подошел к одному из столов, лежащему на боку и сверху вниз наставил туда, за стол, автомат. И в то же мгновение я увидел жертву, тенью метнувшуюся под другой стол. Волк взглядом велел мне оставаться в дверях. Другого выхода из комнаты не было. От второго стола они перебежали к третьему. Но и там Волк не успел выстрелить. Жертва, не дожидаясь, пока охотник прицелится, все той же неуловимой тенью метнулась к окну, на мгновение замерла на подоконнике, и, раскинув руки, прыгнула вниз.

- Это он! Не отставай! – Крикнул Волк, вскакивая на подоконник и примериваясь к прыжку. Я вскочил следом. Внизу, не очень далеко, была покатая крыша соседнего здания, куда уже приземлился Волк. Он махнул рукой, указывая направление. Там, по крышам, убегала наша жертва, Волк уже мчался за ней. И я бросился их догонять.

   Несмотря на бешеный темп, я успевал замечать, как красиво двигается жертва. Плавно, будто перетекая с одной поверхности на другую, или перышком взмывая вверх, тенью мелькая по стенам. По сравнению с нею движения Волка были резки, грубы и даже неуклюжи.

   Боясь, что я потеряю Волка и жертву из виду, я все же остановился, чтобы перевести дыхание. Однако, они не исчезли сразу из поля моего зрения, а продолжали «гонку» на соседних крышах. Жертва как будто играла с охотником. То подпуская его практически вплотную, то отрываясь на десяток-другой метров.

   И вдруг жертва сорвалась с какого-то уступа и покатилась по наклонной крыше. Волк в два прыжка оказался в точке падения и склонился над жертвой. И в следующее мгновение я был уже рядом с ними.

   Жертва оказалась девушкой. Она лежала неподвижно на спине, глаза были закрыты. Волк, стоя на коленях, держал пальцы на ее шее, пытаясь нащупать пульс. Видимо, не нащупав, он наклонился совсем близко над ее лицом, пытаясь учуять дыхание. И тут она резко открыла глаза:

- Бу!

Волк отпрянул от неожиданности, потом засмеялся:

- Это кто кого пугать должен?

Он протянул ей руку, и она села. Я опешил:

- Вы что, знакомы?

- Ну… у этой барышни очень вкусные сны…

- А этот тип преследует меня во всех кошмарах. Ну, или почти во всех.

 

***

В этом моменте сна, когда охотник догонял меня, я всегда просыпалась. И сон, подбираясь к этому мигу, уже становился тягучим и прерывистым, я обычно начинала понимать, что это сон и даже бояться почти переставала. Хотелось только продлить его как-то, чтобы выяснить, наконец, кто такие охотники и что собираются со мной сделать. Не получалось…

Но в этот раз сон почему-то и в самом деле не закончился. Наоборот, вдруг перестал быть удаляющимся и захватил с новой силой.

 - Бу! – сказала я, перестав бояться. Передразнила двоюродного братишку, который любил пугать меня, выскакивая из-за шифоньера. Но не проснулась, а увидела рядом двух охотников, в черной коже и с устрашающего вида автоматами.

- Это кто кого пугать должен?

Я его, конечно, узнала. Этот тип часто появлялся в моих снах. Он был единственный из охотников, которого я отличала от других. Он как-то был связан со мной, тут была загадка, но сон – не кино, где все загадки обычно, в конце концов, раскрываются. Сон с некоторыми вариациями  повторялся, но доспать до разгадки мне ни разу не удавалось…

До сих пор.

 

Охотники спросили меня, могу ли я пока не просыпаться. Какое-то время. Я могла, у меня был выходной, даже на подготовительные курсы не надо. А мама должна была рано уехать на дачу, оставив меня – ура – на целый день одну дома, чтобы я серьёзно позанималась.

А здесь, в городе сна, стало симпатично. Солнечно. Совсем безлюдно. Не знаю, потому ли, что мне всегда хотелось побывать в городе, где нет ни одного человека… То есть, все-все как обычно, все лежит на своих местах – но никого из людей… И можно ходить везде и смотреть. Брать что угодно…

Город был не как наш – из четырехэтажных одинаковых домов с магазинами в первых этажах и кустами на узких газонах, автобусными остановками через равные промежутки. Этот город был застроен непохожими друг на друга домами, с закоулками и множеством интересных загадочных мест. Я его, этот город, можно сказать, хорошо знала, потому что в своем повторяющемся сне избегала и испрыгала его вдоль и поперек. Но все равно – каждый раз в нем попадался какой-нибудь новый закоулок, то упирающийся в крыльцо с замшелыми колоннами, то – в забор из цельных бревен полуметровой толщины…

 

   И вот, теперь, когда я не проснулась на своем обычном «самом интересном месте» сна, у меня было уверенное ощущение, что я могу делать в этом своем сне, наверное, что угодно. У меня было ощущение, что сон мне подвластен. И мне тут же захотелось это проверить. Я помнила, что упала на покатую крышу. Поэтому, на мгновение закрыв глаза, представила, что лежу на траве. И тут же ощутила запах осенней листвы.

- А я что тебе говорил – она умеет управлять своим сном! – Один охотник радостно обернулся к другому.

- Ну, вы-то, похоже, тоже не просто моя фантазия. – Мне все больше и больше нравились эти охотники. Мы прошли вглубь сквера и расположились на скамейке.

– И что-то вам конкретное от меня надо?

- Надо. – Вздохнул «мой» охотник. – Только мы сами-то еще не знаем, чего.

- Я даже не могу сказать, сколько времени назад это началось: день, два или год… - начал рассказ  его напарник. Его история была местами похожа на какой-то бред, местами напоминала какие-то обрывки моих снов. Они вскакивали со скамейки, размахивали руками, изображая «в лицах», что-то чертили на песчаной дорожке… А у меня в голове была одна лишь мысль: «Надо же, какая интересная жизнь у людей бывает! Какие приключения!» Хотя, конечно, что это за бардак творится у них в мире, в Потоке, как они это называют, если такое вот у них случается с добропорядочными гражданами. Очень странный мир. Настолько странный, что, наверное, он не придуман, а, действительно, существует где-то...

- Эй, Нера, девочка моя, ты только не выбрасывайся сейчас туда! Нам сейчас туда ну совсем никак нельзя! – Голос «моего» охотника вернул меня в сквер. У него, кстати, было странное имя – Волк. А  напарника зовут Атон. Нет, не так. Ан-тон.

- Прости. – Я смутилась. – Но я все равно не понимаю, чем я могу вам помочь.

Волк присел передо мной и взял меня за руки.

- Нера, понимаешь, каким-то образом мы смогли сбежать в твой сон, а то, что нас преследует, сюда почему-то не может прийти. Зато ты каким-то образом можешь в своих снах посещать разные Потоки. Я еще не знаю, куда и как мы с Антоном дальше выберемся, но позволь нам отсидеться в твоих снах?

- А как я это сделаю?

- Просто, ложась спать, вспоминай нас, приглашай в свой сон.

Голос его перешел на шепот. Лицо Волка было совсем рядом с моим. Так близко, что я ощутила его дыхание на своих губах…

- А где вы будете вне моих снов? – Не успела я произнести до конца вопрос, как голову сдавил звенящий звук. Он нарастал волнами и разрывал сон на части. Телефон!

   Телефонный звонок вырвал меня из сна, оборвав его, как всегда, на самом интересном месте!

 

* * *

- Ты поцеловал ее? – В голосе Антона было слишком много удивления.

- Нет. Не успел. Как всегда. – Я облизнул губы, будто бы ее дыхание могло оставить след на них, как губная помада. Я уже сбился со счету, сколько раз срывался этот поцелуй. То сон круто меняет свой ход, то что-то заставляет ее проснуться. Просто «не судьба» какая-то!

- Кстати, а, действительно, где мы вне ее снов?

 

 

Мы висели в каком-то подобии космоса, только вместо планет были светящиеся разными цветами шары, или же даже мыльные пузыри. Это были сны. Сны существ из разных Потоков. Словно мыльные пузыри, эти шары могли слипаться и плыть в этом пространстве уже парами или даже кучками. И тогда в таком «смешанном» сне участвуют, например, человек и кроподонт. И, наверное, для обоих из них этот сон будет кошмаром, потому что в своей реальной жизни они не встречались друг с другом. По преобладающему цвету переливающихся шаров иногда можно было определить, кошмар это или эротический сон, или просто переживания будней. Шары возникали, будто из ниоткуда, росли, а потом исчезали, когда сон заканчивался или сновидец просыпался.

 

 

   Странное это было место. Я много раз бывал здесь после того, как мой Поток был разрушен, но так до конца и не привык к нему. Это место не было Потоком. Самостоятельно здесь мало что можно было сделать. Да и не каждому дано это. Я много скитался по Потокам, прежде чем один из охотников привел меня в это место и научил залезать в сны.

   Не знаю, как я отличаю сны Неры от других. Может, действительно, на запах или вкус. Но зато я знаю, что, когда Нера заснет, то нас неудержимо понесет к месту, где будет зарождаться новый шар. И я снова увижу ее... И когда-нибудь я-таки поцелую ее!

   А пока нам надо подумать, что же делать дальше.

 

* * *

…Телефон, конечно, зазвенел не вовремя. Это была мама, добравшаяся до дачи, спрашивала, собираюсь ли я заниматься. Собираюсь, собираюсь, уже сейчас начну, я же понимаю, как это важно, мне же поступать!

Я отвечала все, как надо было, а сама не могла понять, проснулась я или нет. Такого со мной в снах ещё не случалось. Нет, было один раз похожее, мне тогда было лет десять, и я гладила во сне лохматого зверька. Тот детский сон был такой крепкий и сильный, что не оставил меня сразу после пробуждения. Я лежала на кровати под одеялом с закрытыми глазами, понимая, что проснулась, а рукой ощущала теплую шкуру… Образ рыжеватого лохматого невзрослого создания с закрученным колечком хвостом постепенно растворялся, я уже старательно врисовывала себе в память его описание словами. Чтобы не забыть: «без рожек, ушки торчат кверху, мордочка вытянутая»… А рука все хранила ощущение густой мягкой шерсти. Долго хранила, даже когда я открыла глаза и пошевелила пальцами.

Так и тут.

У меня оставалось ощущение дыхания на лице. А ещё на плече… касание. Не проходило. И не хотелось, чтобы проходило. И какое-то тепло и радость внутри, как будто  у меня что-то появилось очень дорогое и важное, что теперь всегда будет у меня, только у меня…

Вечер придет обязательно, а если позаниматься, то и довольно скоро.

 

* * *

Кажется, надо торчать тут до вечера. Какого такого вечера?..

Так глупо я ещё себя не чувствовал.

Мы висели в пустоте черного цвета. Вокруг на приличном расстоянии переливались всеми цветами радуги шары, похожие на огромные мыльные пузыри. В их свете я видел Волка, он был как черный рыцарь во всем блестящем. Рыцарь, делающий в пустоте плавательные движения руками и ногами. Я, видимо, был такой же, но у меня поверх грозной амуниции висела ещё лоскутная сумка, где с цветочками, где в горошек. Из сумки торчала зеленая тетрадка старушки.

Трудно было придумать в этой обстановке занятие более нелепое, чем листать тетрадь. Может быть, именно поэтому, желая довести картину до полного идиотизма, я этим и занялся. Махнув рукой Волку, я снял перчатку и открыл тетрадь.

 

Там оказались стихи.

Они были написаны столбиком, как всегда пишутся стихи, строчками немного разной длины.

Но вместо разных букв были одинаковые точки, круглые и выпуклые. Когда я голой рукой их коснулся, почувствовал знакомое ощущение, как при плетении полотна Потока, в этой строчке печаль переходила в настоящую тоску, и почти обжигала…

 

Я водил рукой по этим странным точкам, и на меня будто накатывали волны то ли чувств, то ли ощущений. Становилось то безумно, до слез, до боли в костях, жаль кого-то неведомого мне, то охватывало такое чувство радости и счастья, что казалось – еще немного, и можно потерять сознание.

Волк осторожно коснулся нескольких строк кончиками пальцев. Странно, но как будто эти строчки на него не подействовали. Он остался невозмутим. По крайней мере, снаружи. Что происходило у него внутри, он рассказать не захотел. Однако, помолчав немного, сказал, чтобы я не «зачитывался» слишком долго, а то «кто его знает, куда оно вынесет»...

 

   И тут нас потянуло. Я чувствовал себя маленькой гайкой, которая притягивается большим магнитом. Там, куда нас неудержимо тащило, разрастался шар сна. Как мы не врежемся по пути ни в какой другой сон, я поразмыслить не успел. Сильно заложило уши,  заболели глаза от бешено меняющейся цветной ряби на поверхности шара. И внезапно все это прошло. «Внутри сна» - подумал я. И ощутил себя шагающим по твердой поверхности.  Чья-то рука сжимала мою руку.

   Я осторожно открыл глаза. Темно. Хотя нет, не очень. Сумерки. Мою руку крепко держит молодая женщина. Или девушка? И мы куда-то быстро идем по плотному песку. Справа тихонько шелестит и дышит волнами море. Слева над обрывом возвышается темный, почти черный в ночи, лес. Между лесом и морем – песчаная полоса метров сто-двести шириной. Я пригляделся. Под ногами иногда хрустели ракушки и сухие водоросли. Кончиком сандалика я пнул небольшую дохлую рыбешку…

   Сандалик???  Я осмотрел себя: «Ну, хорошо, хоть не пижама со стразами».  В этом сне я был мальчишкой лет 5. Соответственно, в сандаликах, шортах и рубашке. Кажется, я таким и был в детстве. Это меня немного успокоило. И я стал рассматривать свою спутницу, насколько это возможно для ребенка, поспевающего вприпрыжку за взрослым. Длинные то ли рыжие, то ли русые волосы ее перевязаны сзади лентой. На ней тоже какие-то сандалии и шорты.  А поверх футболки еще есть жилетка, из кармана которой торчит фляжка. И я точно знаю, что в этой фляжке «детское питье». Тo есть для меня. Я облизываю пересохшие губы, но попросить попить не решаюсь. «Ладная фигурка» - пронеслось в моей голове, и я тут же подумал, как нелепа эта мысль для пятилетнего мальчишки.

   А еще я чувствую ее напряжение. Она тревожно косится то на лес, то на море. И еще рядом с нами, то отбегая подальше, то касаясь жесткой недлинной шерстью моей руки, бежит большая черно-рыжая собака.  И рядом с ней я чувствую себя спокойно.

   Мы идем уже долго, но впереди так ничего и не меняется. Все тот же жуткий лес слева и тихое море справа.  Я начинаю догадываться, что девушка – это Нера, а рыжая собака – это Волк. Вот только Волк вел себя совершенно как обычная собака. А так хотелось поговорить с ним, расспросить его о том, что происходит в этом сне.

   Внезапно я натыкаюсь на остановившуюся Неру. Она прячет меня за свою спину. Волк, т.е. рыжий пес угрожающе рычит. Я осторожно выглядываю из-за них и вижу: откуда-то сверху спускается на песок в двух десятках шагов перед нами какой-то сгусток тьмы. Он шевелится, как туман над рекой, и обретает черты высокой фигуры, закутанной в плащ. Вся фигура размыта, черты неуловимы, и только глаза горят в этом сгустке мрака. Жутко. Страшно. Причем, не за себя, почему-то, а за Неру. И тут эта тьма в плаще протягивает вперед руку:

- Она моя! Моя! – Не крик, но какой-то зловещий ледяной шепот, проникает глубоко внутрь, и от него по телу разбегаются ледяные мурашки.

   Рыжий пес с рычанием бросается вперед, на эту темную фигуру, и рвет на части, которые клочьями черного тумана разлетаются в разные стороны. Нера стоит как завороженная и смотрит прямо в горящие глаза. Я тяну ее за руку вниз, беру в ладошки ее лицо и встаю на пути ее взгляда, закрываю собой от этого «демона»…

- Нера, проснись! Проснись!

 

* * *

   Глухой хлопок, и мы с Волком снова в пространстве с радужными шарами. Мои руки все еще подняты, будто я держу лицо Неры. Волк стоит на четвереньках и откашливается.

- Нера проснулась?

- Да, - голос Волка сиплый, будто он долго и громко кричал.

- С ней ничего не случилось?

- Нет, ты все правильно сделал. Я чувствую, что с ней все хорошо сейчас.

- А кто это был? Или что?

Волк разминал затекшие руки и ноги. Ответил не сразу.

- Не знаю. Я с таким по эту сторону еще не сталкивался.

- Нам было страшно. И Нера проснулась. Это был охотник? Но почему тогда не было того светящегося шарика испуга?

Волк внимательно посмотрел мне в глаза:

- Вот это-то мне и непонятно. Я тоже сперва подумал, что это охотник. Уж очень подходящий для охоты сон был. Вот только ты мне скажи – ты за кого боялся там?

- За Неру.

- И я тоже. Не за себя, как это бывает обычно. Поэтому я и прыгнул рвать его. И был бы он охотником, он был бы из плоти. А этот – туман какой-то, облако черное,…

- Туча… - произнесли мы одновременно и шепотом. И замолчали, потрясенные.

 

 

* * *

  Я резко открыла глаза. Сердце бешено стучало. В комнате было темно. Через приоткрытое окно ветерок тихонько шевелил легкие занавески.  Это всего лишь был кошмар. Глаза. Светящиеся, манящие глаза. Черная фигура пугала, но эти глаза почему-то не добивали ужасом,  а, скорее, наоборот, вселяли какое-то  спокойствие… А к чему там был мальчик? Это ведь совсем не мой племянник. Но кто-то все-таки родной… И еще зверь. Рыжеватая жесткая шерсть и длинная морда. И он бросился меня защищать. Неужели тот зверёк, из моего детского сна, подрос?

 

* * *

После коротких каникул у меня начались напряженные дни подготовки к экзаменам. Нужно было готовиться и сдавать промежуточные зачеты по разным предметам, и сны про собаку вспоминались днем редко и не очень ярко.

Зато в снах совсем не думалось об экзаменах. Мне как будто начали сниться сказки…

Правда, эти истории были похожи на сказки только вычурной старинной обстановкой и смешной одеждой персонажей. Я как будто проживала кусочек жизни в старые времена. Я как будто бывала каждую ночь не собой, а девушкой этого старого времени, все вокруг меня было в этих снах не фантастично, а как-то обыкновенно, буднично. Как будто это было обычным делом – давать указания повару – подумать только, семейному повару! Или идти на прием в какое-то учреждение, где у дверей в два ряда стояли – я потом и слово-то с трудом вспомнила – ла-ке-и. За толстыми дверями героиню, которой я была, ждал важный чиновник, и лицо у него было темное под капюшоном, я приблизилась к его столу, протянула какую-то бумагу… Сон закончился, оборвался в этом месте, и так происходило часто. Кто-то с темным лицом, не страшный, а значительный, всегда бывал в этих снах, но были и другие сны, не со старинной обстановкой, там был Волк, и почему-то тогда человек с темным лицом ко мне не приближался, хотя и наблюдал за мной издали, я это чувствовала.